Большую часть своей жизни я задавал себе вопрос: «Почему никто не может договориться о едином определении научного метода?». Я ученый, поэтому меня смущала эта дилемма. Наконец-то я нашел ответ! Определение чего либо зависит от: (1) человека, дающего определение, (2) человека, для которого предназначено определение, и (3) цели определения. Например, омлет для повара — результат его труда и предмет продажи, для клиента — завтрак. За исключением научной терминологии для специальных целей, относительно мало определений имеют универсальное применение. Поэтому не важно, какое вы дадите определение, кому-либо оно покажется спорным. Не забудем также, что дать верное определение для определенного набора обстоятельств достаточно сложно.
В широком смысле наука — изучение Вселенной (или истины), поэтому она бесконечно сложна. Такое определение совершенно не подходит для обучающегося игре на фортепиано. В настоящей книге требуется такое определение, которое объясняет значимость науки для игры на фортепиано. Исходя из этого, я выбрал наиболее подходящее определение: «Научный метод — любой метод, оказывающийся всегда верным для любого человека». Вот так, чтобы применять науку, не нужно быть ученым, более того каждый используют научные методы ежедневно, особенно в развитых странах.
Для ученых наука бесконечно сложна. Все остальные просто не могут обойтись без науки, так как наука все упрощает: без электричества, телефона, автомобилей, телевидения, дешевой еды и т.д., всех результатов научно-технического прогресса жизнь стала бы намного сложнее. Без науки не существовало бы фортепиано, так как этот инструмент — наиболее наукоемкое сложное механическое устройство. Я работал со многими учеными, в том числе нобелевскими лауреатами. Тем не менее, настройщики — одни из наиболее квалифицированных физиков-практиков, которых я встречал, потому что без понимания физики настройщик не сможет настроить фортепиано.
Мне встречалось заблуждение, что наука слишком сложна для творческих людей. Просто поразительно. При создании высших форм музыки в мозгу творческих людей протекает мыслительный процесс, не уступающий в сложности процессу в головах ученых, исследующих Вселенную. Слишком часто я слышу утверждение «наука мне не по силам»; это всего лишь показывает отсутствие понимания, что же такое наука. Не заниматься наукой, отговариваясь «я недостаточно умен», то же самое что говорить «я недостаточно умен, чтобы ходить в школу». Правда в том, что посещение школы — самый быстрый способ стать умнее. Любой человек изучает науку, чтобы расширить свои возможности, совершать недоступные ранее действия, решать проблемы и упрощать жизнь.
Да, наука расширяет возможности. Для развития науки требуются квалифицированные ученые, но преимущества от науки получают все, даже наименее одаренные. Таким образом, науку можно определить как нечто, упрощающее сложные задачи и предоставляющее возможности для совершения действий, недоступных ранее.
Наука легче искусства, так как в искусстве многое зависит от внезапного озарения, а в науке можно двигаться постепенно. Многие пианисты не знают, насколько часто великие музыканты применяли науку для сочинения музыки [(67) Формула Моцарта, Бетховен и теория групп, (55) Фантазия-экспромт, Шопен, соч. 66, Полиритмия]. Широко распространено мнение о том, что люди рождаются с различным интересом и способностям к науке или творчеству, но большинство из них могут стать творческими людьми или учеными в зависимости от степени ознакомления с конкретной сферой деятельности, особенно в раннем детстве. Гениев можно воспитать [(65) Воспитание гениев].
Практика показала, что при соблюдении некоторых правил научный метод дает наилучшие результаты. Основные компоненты научного метода.
(i) Определения. Без четких определений, которые используются в настоящей книге (игра одной рукой, параллельные интервалы, большой палец в сильной позиции и пр.) невозможно вести рассуждения — они становятся громоздкими и бессмысленными. Точные определения помогают рассуждать о сложных понятиях кратко и точно.
(ii) Исследовательская работа. В ходе научных экспериментов требуется получить данные и описать результаты своей работы, чтобы другие ученые поняли вашу работу и смогли воспроизвести результаты. К сожалению, в фортепианной педагогике дело обстоит совершенно иначе. Ференц Лист никогда не записывал свои практические методы и, возможно, никогда их не анализировал. Гении прошлого, великие пианисты, проводили громадную исследовательскую работу. К сожалению, большая часть этой работы не задокументирована; фортепианная педагогика не была научной.
(iii) Документирование. Бах, Шопен, Лист и другие не записывали свои практические методы, это невосполнимая утрата; сегодня эти методы практически затеряны в их композициях. Возможно, у этих композиторов не было достаточных ресурсов или образования для такого непривычного занятия, как анализ и документирование. Важная функция документирования — это устранение ошибок. Когда идея записана, можно проверить ее точность, устранить ошибки и добавить новые результаты. Благодаря документированию материал со временем только улучшается.
Очень важно во время процесса взаимодействовать с другими специалистами и обсуждать новые результаты исследования. В этом отношении книги по фортепиано удручают: в большинстве из них отсутствуют ссылки на источники, сами книги редко основаны на предыдущих работах. В разделе обзора литературы настоящей книги указывается, имеются ли в книгах источники. Книги без указания источников не являются научными, так как в каждой такой книге заново открываются прописные истины. Именно по этой причине фортепианная педагогика не сдвинулась с места за 200 лет, пока Интернет не задал тенденцию на документирование. Документирование дает надежду, что фортепианная педагогика сможет догнать другие области образования. Без документирования методы обучения могут развиваться и деградировать, что видно на примере Ганона, который отбросил нас на 100 лет назад.
(iv) Теория. Результат научного исследования должен подводить к какой-либо теории, которую может проверить любой человек. Объяснения в духе «для меня это работает» или «я обучаю уже 30 лет», и даже «так делал Лист» совершенно не подходят. Если преподаватель обучал в течение 30 лет, у него было достаточно времени, чтобы понять, почему его метод работает. Но в фортепианной педагогике это не сработало, так как научным принципам никто не следовал. Часто само объяснение намного важнее, чем описываемая им процедура. Например, метод игры одной рукой действует, так как он упрощает сложную задачу. Поняв принцип упрощения, вы сможете обнаружить другие методы, например сокращение трудных пассажей или метод наброска. Лучшее свойство теории состоит в том, что не требуется точных инструкций по применению метода — можно заполнить пробелы за счет своего понимания метода. Не существует единого метода, который подходит всем, все люди различны. Чтобы создать подходящий метод обучения для конкретного человека, требуется глубокое понимание сути метода.
Большее число исследований предоставит больше научных открытий в музыке. Неэффективные, времязатратные учебные занятия в прошлом не позволили музыкантам получить необходимое образование вне сферы музыки, чтобы лучше понимать и изучать музыку. Возможно, самые великие открытия в музыке произойдут благодаря изучению мозга и нейронаукам. Музыкальным консерваториям следует проявить инициативу и исследовать музыку научными методами, а также использовать методы обучения, основанные на знании. Мы все еще не понимаем биологические изменения, происходящие при осваивании техники, как развивается человеческий мозг (особенно мозг младенца). Понимание этого поможет решать проблемы сразу же, а не повторять упражнения по 10 000 раз. В настоящее время нейробиологи знают о мозге человека, занимающегося музыкой, больше, чем профессора консерваторий (Левитин). Вместо предположения, что необходимо быть гением, чтобы стать музыкантом, нужно исследовать, как превращать музыкантов в гениев. Развитие науки за последние 200 лет можно сравнить с настоящим чудом, качественное обучение пианистов даст такие же результаты. Музыканты должны использовать преимущества научных методов. Эти методы позволили творить такие чудеса в повседневной жизни, медицине и производстве, какие не могли себе представить авторы Библии.